Роботы зари [= Роботы утренней зари ] - Айзек Азимов

Голос нетерпеливо повторил:

– Ну послушайте! Вы же Элайдж Бейли!

Очень медленно Бейли обернулся. Он увидел мужчину среднего роста, в изящной отлично сидящей одежде разных оттенков синевы. Светлокожий, белокурый, с усиками чуть темнее волос. Бейли невольно уставился на пушистые волосы над верхней губой. Впервые он видел усатого космонита.

Бейли сказал (испытывая жгучий стыд, что заговорил в Личной):

– Я Элайдж Бейли. – Собственный голос прозвучал в его ушах как сиплый фальшивый шепот.

Космонит явно счел его фальшивым. Сощурив глаза, он впился взглядом в лицо Бейли.

– Роботы снаружи сказали, что тут находится Элайдж Бейли, но вы совсем не похожи на себя в гиперволновке. Нисколько не похожи.

«Ох уж эта мне идиотская постановка!» – свирепо подумал Бейли. Видно, до скончания века всякий, с кем ему доведется встретиться, будет наперед отравлен этой немыслимой выдумкой. Никто не отнесется к. нему как к обычному человеку, способному ошибаться и терпеть неудачи. А когда обнаружит, что он не непогрешим, от разочарования сочтет его набитым дураком.

Он злобно отвернулся к раковине, ополоснул руки, а потом замахал ими, недоумевая, как включить сушилку. Космонит коснулся панели и словно из воздуха поймал тоненькую полоску адсорбирующего пуха.

– Спасибо, – сказал Бейли, беря ее. – В гиперволновке снимали не меня, а актера.

– Я знаю. Но ведь можно было бы подобрать кого-нибудь больше на вас похожего? – Это его словно расстроило. – Мне надо с вами поговорить.

– Как вы прошли мимо моих роботов? Видимо, он коснулся еще одного больного места.

– Еле-еле, – ответил космонит. – Они пытались меня остановить, а со мной был только один робот. Мне пришлось притвориться, будто мне будет плохо, если я незамедлительно сюда не попаду, так они меня о-бы-ска-ли! Они буквально ша-ри-ли руками по мне, проверяя, нет ли у меня чего-либо опасного. Я бы привлек вас к суду, не будь вы землянином. Никто не имеет права отдавать роботам приказы, которые унижают людей!

– Мне очень жаль, – сухо ответил Бейли. – Но приказы им отдаю не я. Чем могу вам служить?

– Я хочу поговорить с вами.

– Но вы же говорите со мной. Кстати, кто вы?

Тот словно замялся, но потом ответил:

– Гремионис.

– Сантрикс Гремионис?

– Совершенно верно.

– Почему вы решили поговорить со мной?

Несколько секунд Гремионис смотрел на Бейли словно бы в смущении, потом промямлил:

– Ну, раз уж я здесь… с вашего разрешения… я, пожалуй… – И он отошел к уриналам.

Бейли с брезгливым ужасом сообразил, что Гремионис… Торопливо отвернувшись, он сказал:

– Я подожду вас снаружи.

– Нет, нет, не уходите! – вскрикнул Гремионис почта фальцетом. – Это и секунды не займет. Умоляю.

Если бы Бейли сам не хотел поговорить с Гремионисом столь же отчаянно и не опасался задеть его ненароком, он бы не выполнил его просьбы. Но вдруг Гремионис раздумает говорить?

Он стоял отвернувшись, зажмурившись от омерзения. И только когда Гремионис, вытирая руки собственной пушистой полоской, встал перед ним, Бейли чуть-чуть расслабился.

– Почему вы хотите поговорить со мной? – спросил он снова.

– Глэдия… ну, женщина с Солярии… – Гремионис растерянно умолк.

– Я знаком с Глэдией, – холодно сказал Бейли.

– Глэдия говорила со мной… по трехмернику, вы понимаете, и сказала, что вы расспрашивали про меня. И она спросила, не причинил ли я какого-нибудь вреда одному ее роботу. Похожему на человека. Как один из двух снаружи…

– А вы причинили ему вред?

– Да нет же! Я даже не знал, что у нее есть такой робот, пока… Вы ей сказали, что я знал?!

– Я только задавал вопросы, мистер Гремионис.

Гремионис сжал правую руку в кулак и нервно ввинчивал его в ладонь левой. Он сказал напряженно:

– Я не хочу, чтобы меня ложно в чем-то обвиняли, и особенно когда такое обвинение может повлиять на мои отношения с Глэдией.

– Как вы меня разыскали? – спросил Бейли.

– Она спросила меня про этого робота, – сказал Гремионис. – И добавила, что вы расспрашивали про меня. Я уже слышал, что доктор Фастольф вызвал вас на Аврору, чтобы вы разобрались в этом деле… с роботом. Об этом сообщали в «Последних известиях». И… – Каждое слово давалось ему с большим трудом.

– Продолжайте, – сказал Бейли.

– Я решил, что мне надо поговорить с вами и объяснить, что я никакого касательства к этому роботу не имел. Ни-ка-ко-го! Глэдия не знала, где вас можно найти, но я подумал, что, может быть, доктор Фастольф знает.

– И вы обратились к нему?

– Нет-нет, я… у меня духу не хватило… Такой знаменитый ученый! Но Глэдия сделала это для меня. Она… такая. Он объяснил ей, что вы отправились на встречу с его дочерью доктором Василием Алиеной. Очень удачно, потому что я с ней знаком.

– Да, мне это известно, – сказал Бейли.

– А как вы… – тревожно начал Гремионис. – Вы и ее обо мне спрашивали? – Тревога его перешла в обескураженность. – В конце концов я обратился к доктору Василии, и она сказала, что вы только что уехали и вас, возможно, следует искать в какой-нибудь коммунальной Личной, а эта – ближайшая к ее дому. Я не сомневался, что вы воспользуетесь ею, а не станете искать дальше. То есть для чего бы вам это понадобилось?

– Вы рассуждаете совершенно верно, но каким образом вы так быстро очутились здесь?

– Я работаю в Институте робопсихологии, и мой дом – на его территории. Ролер домчал меня сюда за несколько минут.

– Вы приехали сюда один?

– Да! И всего с одним роботом. Видите ли, мой ролер двухместный.

– И ваш робот ждет снаружи?

– Да.

– Ну так объясните, зачем вы все-таки захотели меня увидеть.

– Я должен добиться, чтобы вы не думали, будто я имел хоть какое-то отношение к этому роботу. Я далее ни разу о нем не слышал, пока вся эта история не попала в «Последние известия». Так могу я поговорить с вами сейчас же?

– Да, но не здесь, – категорически заявил Бейли. – Идемте отсюда.

До чего же странно, подумал Бейли, что он рад выбраться из стен во Вне. В этой Личной было что-то гораздо более чуждое в сравнении со всем, с чем ему доводилось сталкиваться и на Солярии, и на Авроре. Всепланетное небрежное отношение к таким вещам было достаточно неудобоваримым, но куда хуже был ужас охвативший его, когда к нему открыто подошли и заговорили с ним, будто так и надо! Поведение, не делающее различий между этим местом с его назначением и любым другим местом с иным назначением.